Время отмщения [HL] - Алексей Волков

— А мне просто хочется. Научите? Сами же говорили, тут тоже есть душманы. Вдруг пригодится?

Умение стрелять, когда при тебе нет оружия, помочь не могло. В принципе, какой-нибудь пистолет найти было можно, хоть и трудно. По ту сторону Врат мы иногда утаивали интересные трофеи, однако и мы, и наши противники предпочитали что-нибудь более дальнобойное, например «маузер», оружие отнюдь не дамское.

— Хорошо.

— Когда?

Мы медленно шли по той части лагеря, где не было модулей, и, соответственно, людей. Хотя ночь уже вступала в свои права, и небо щедро изливало на нас свет полной луны.

При желании можно было представить себе, что нет никакого иного мира, как нет и страны, отделенной от Союза речкой, и мы гуляем по каким-то родным местам. Есть же и такие на свете.

— В темноте не получится, — вздохнул я, прикидывая, смогу ли завтра освободиться пораньше.

— Я понимаю, — тихо рассмеялась Даша.

Следующим днем было воскресенье, и получалось, что хоть какое-то время я смогу использовать в качестве личного.

— Завтра перед обедом подойдет?

— Конечно.

Ученые были посвободнее нас, хотя и работали как проклятые с утра до вечера.

— Это — наш спортгородок. Моя рота строила, — мы никогда еще не забредали сюда.

Как я и думал, желающих заниматься спортом было немного, и фанаты крепких мышц уже отдыхали, набираясь сил перед новыми свершениями в служебной жизни.

— Рекомендую, — я остановился перед качелями.

— Это — спорт? — развеселилась девушка.

— Спорт. Говорят же — качок, значит, обязан качаться, — с возможно серьезной миной прокомментировал я.

— Давайте попробуем, — предложила Даша, усаживаясь на одну сторону доски.

Мы были в разных весовых категориях, и мне пришлось больше стоять на ногах, имитируя посадку, чтобы не держать спутницу постоянно на высоте.

Мы смеялись над собственной детской забавой, любовались звездами, благо я, к некоторой своей гордости, сумел назвать с десяток созвездий, и вообще, чувствовал себя на седьмом небе. Жаль только, что рано или поздно надо спускаться с небес на грешную землю, и никто не спрашивает, хочешь ты этого или нет.

Мы принесли сюда вольные нравы. В Союзе приходилось отчитываться за каждый патрон, здесь же, как и по ту сторону Врат, никто их не считал. Цинки выдавались на каждую операцию, после чего их немедленно списывали, и никого не интересовало, довелось ли тебе пострелять или нет.

Я шел к модулям ученых, а сам помимо «макара» тащил «стечкина», и в карманах разгрузки вместо привычных автоматных магазинов поместилось несколько пачек патронов.

Воскресенье традиционно считалось выходным днем. Или — относительно выходным, и часть ученых выбралась из модулей погреться на жарком южном солнышке. Увы, прощальном. По календарю стояла ранняя осень, и только здесь она пока напоминала лето.

По ту сторону штатского городка, вдали от лагеря, словно возник пляж без водоема. На разнообразных полотенцах лежали женщины в купальниках, и их счастье, что они предусмотрительно спрятались от голодных солдатских глаз. Иначе не представляю, что могло бы тут твориться, даже если бы сам полкач взялся стоять на часах.

Даша оказалась там же. В розовом бикини, в широких черных очках, загорелая, пахнущая солнцем, и не хватало только моря, чтобы позабыть обо всем и расположиться рядышком.

По соседству с нею лежал худосочный физический гений и пытался завязать разговор, но, насколько я сумел разобрать, без особого успеха. Даша отвечала лениво, явно лишь из вежливости.

При виде меня юный физик скривился, словно увидел скорпиона.

— Здравствуйте, — я постарался встать так, чтобы не заслонить девушке солнце.

— Андрей! — Даша села.

— Как обещал, — я чуть коснулся рукой кобуры.

— Ой, — Даша легко вскочила, лишив меня возможности подать ей руку. — Подождите здесь, я сейчас оденусь.

По мне, без одежды она была намного лучше, но женщины — странные создания, скажешь такое — обидятся. А сделаешь замечание насчет внешности — вообще оскорбятся.

— Слушай, вояка, ты чего мозги девушке пудришь? — неприязненно спросил меня гений от физики.

Не знаю, какой он физик, сюда имели шанс попасть лишь лучшие, но сейчас он явно пытался изобразить из себя закоренелого уличного бандита.

Я невольно посмотрел на прыщавое лицо юного дарования и бросил ему в том же духе:

— Слушай, сухарь науки, твое-то какое дело? Ты ей кто? Младший брат?

Физик дернулся. По возрасту он был старше меня, но форма делает людей взрослее, да и что мой соперник видел в жизни, кроме кабинетов да формул? Потаскался бы он с мое по горам, навьюченный хуже осла, да под пулями, испытал бы, что это такое — терять друзей, повидал бы, как подрывается на минах бээмпэшка, тогда, может, и сравнялся бы со мной.

Нет, я понимаю, что люди науки гораздо полезнее нас, людей с автоматами, но только воин — древнейшее занятие мужчины, и без него, увы, никак. А война многое меняет в восприятии мира.

Физик поднялся. Он бы и мускулами демонстративно поиграл, если бы они у него имелись. Но — увы! — ничего тяжелее указки и куска мела мой соперник в руках отродясь не держал.

— Слушай, вояка! Шел бы ты в свою казарму! А то я пожалуюсь…

— Мамочке, — перебил его я.

Но не драться же мне с этим худосочным! Просто нельзя терпеть откровенные оскорбления.

Если бы взгляды могли убивать, это была бы последняя минута в моей жизни. Я был бы просто испепелен, и даже пепла бы не осталось, чтобы выслать домой в цинковом гробике.

Наверняка сейчас соперник, пользуясь знаниями, пытался в уме сконструировать некий прибор, переводящий силу взгляда в сверхмощное оружие. На мое счастье, путь идеи до воплощения долог, и у меня хватало времени, чтобы выкурить не одну сигарету.

Все-таки благоразумие взяло у физика верх, и он не стал набрасываться на меня с кулаками или хотя бы продолжать поток высказываний в адрес простого советского офицера. Тем не менее напряженность чувствовалась, и быстро вернувшаяся Дарья посмотрела на нас и спросила:

— Что-то случилось?

— Ничего, — беззаботно отозвался я. — Мы чуть поспорили насчет частной теории относительности Эйнштейна. Я утверждал, что скорость света превысить все-таки можно, только масса меняет знак и становится отрицательной. Но профессионалы — ужасно консервативный народ.

Даша была достаточно умна, чтобы не поверить моей версии, однако ничего говорить не стала и легко разрешила наш спор, взяв меня под руку.

Я не стал оборачиваться, давя напоследок соперника торжествующим высокомерием. Зачем? Даша шла рядом, и мне оставалось лишь пожалеть физика, да только этого не очень хотелось.

Девушка надела джинсы и свободную блузку. Я бы, конечно, предпочел увидеть на ней какое-нибудь платье. В исконной одежде женщины действуют более возбуждающе. С другой стороны, к лучшему. Я же все-таки здоровый мужик, который, кстати, не имел подруги с самого отпуска, а это будет… Много это будет, так что лучше не думать фривольно о той, которая в данный момент идет рядом.

Хотя как раз фривольно о Даше почему-то не думалось. Или мои чувства к ней были гораздо серьезнее, чем мне казалось поначалу?

Мы шли к тому уголку в пределах лагеря, который порою использовался офицерами для совершенствования в стрельбе. Тут повсюду валялись пустые банки из-под колы, помятые пулями, но лучшей мишени было не найти. Хотя стандартные листы с расчерченными кругами я тоже прихватил в качестве наглядного пособия.

— Для начала основные принципы, — я извлек из кобуры «макара». Все-таки «стечкин» девушке был явно тяжеловат.

В одном из углов поля стояло некоторое подобие стола — обычный щит, уложенный на камни.

Даша смотрела, как мои пальцы машинально разбирают и собирают оружие, но потом с оттенком жалости попросила:

— Я только стрелять…

— Стрелять само собой, но пистолет не так уж сложен, и хоть что-то надо знать. Например, как набить обойму патронами или для чего нужен предохранитель.

Несмотря на робкие возражения, я все-таки заставил девушку пару раз произвести частичную разборку и сборку и набить, а затем разрядить магазин.

— Основная стойка в стрельбе такая: рука является продолжением плеча, — я машинально показывал, думая, много ли толку в уставной стрельбе? Кто ж тебе даст неподвижно стоять и выцеливать противника? Но, надеюсь, Даше никогда не придется применять все правила на практике.

Зато я был в плюсе. На правах учителя я поддерживал руку Даши, а пару раз даже обнял девушку за талию. Вроде что такое талия, или я мало в свое время танцевал, но тут вдруг от простого прикосновения я почувствовал все Дашино тело, вплоть до мельчайших изгибов, так, что голова слегка пошла кругом. Наверно, девушка каким-то образом поняла это, заалела, и дыхание ее стало неровным.